Первыми учениками греков оказались скифы. И даже столицу своего последнего царства — Неаполь Скифский — Керменчик (это в черте нынешнего Симферополя) они устроили в подражание хорошо им известным греческим городам: с агорой, каменными общественными зданиями, уличными скульптурами и массивными крепостными стенами. Они усваивали греческий язык вместе с грамотой, очень охотно пользовались услугами греческих мастеров: гончаров, кузнецов, ювелиров, ткачей.
Скифские курганы до сего дня полны дивными произведениями греческого искусства. Например, курган Куль-Оба вблизи Керчи — Пантикапея. Все это, впрочем, не мешало крымским скифам воевать со своими соседями-греками. Так, около пятидесяти лет с перерывами шла война между скифским государством царей Скилура и Полака и Боспорским царством греков, которое на некоторое время объединило все владения греков в Таврике. В конце концов государство скифов в Таврике (тавроскифов, как их называли греки) погибло в этих так называемых Диофантовых войнах.
Но дало после себя вспышку — опять-таки первое из известных нам в античном мире восстание рабов. Это восстание Савмака, которое почти на полстолетия опередило спартаковское. И было значительно более успешным. Рабы захватили власть в Боспорском царстве продержались против своих усмирителей целый год. Но потом были все же разгромлены и уничтожены Диофантом — полководцем понтийского царя Митридата VI Евпатора. Вообще-то этот властитель обширного царства в Малой Азии (что теперь Турция) прославился как величайший враг самого Рима. Это он, согласно преданию, сделал себя неуязвимым для ядов, принимая их долгое время все возрастающими дозами.
И поэтому был вынужден заколоться мечом, когда в конце концов все же потерпел поражение от римлян. А произошло это, как утверждает то же предание, на Митридатовой горе в Боспорском царстве (потому что свое, Понтийское, он потерял раньше). Правда, в Крыму есть две Митридатовых горы — одна вблизи Керчи, другая — у Феодосии. Так что и здесь существует простор для воображения. Но и после крушения и исчезновения Скифского царства и самих скифов на земле Крыма продолжали сосуществовать два этих мира: мир средиземноморский, античный, греко-римский и мир «варварский», мир кочевых и полукочевых племен Евразии, мир государств-однодневок, неизменно тянущийся к чудесам и благам античной культуры. Этот мир как бы волнами накатывался на античные твердыни.
Каждая такая волна в виде очередного нашествия норовила уничтожить и поглотить вроде бы хрупкие, беззащитные творения античного гения — все эти полисы с их виноградниками, мастерскими, мозаиками, статуями, непонятными знаками на каменных плитах, еще менее понятными законами и верованиями и всяческими другими глупостями, совершенно ненужными для пропитания скота и семей. Но через некоторое время, неважно, победив или проиграв военное столкновение, все эти сарматы, аланы, роксоланы, готы, гунны, болгары, тюркюты, авары, хазары, кипчаки кто быстрее, кто медленнее, кто охотно, а кто как бы поневоле, так или иначе приобщались к греческой культуре. И с неизбежностью распространяли ее на своих соседей, соплеменников, данников, не вошедших в прямой контакт с греческой Таврикой. Не миновали общей участи и русы, или россы (традиционно под этим именем подразумевались смешанные скандинаво-славянские дружины, занятые поисками удачи и добычи, в том числе и на путях «из варяг в греки».
В византийских источниках VIII в. н. э. существует упоминание о походе новгородского князя Бравлина вдоль восточного побережья Крыма, в котором он взял и ограбил город Судак (в русских источниках — Сурож). Правда, тогда город принадлежал хазарам. Более того, Судак тогда был резиденцией хазарского наместника Крыма — тудуна, или тархана. Однако больше всего тогда от новгородских русов пострадал христианский греческий храм св. Софии. Но уже всего через столетие приняла крещение правительница Руси Ольга. А ее внук Владимир воздвиг греческий крест над всей Русью. Причем ведь произошло это опять-таки в Крыму, в сдавшемся на его милость Херсонесе (Корсуни по-русски).
Так кто же кого покорил? И дело не ограничилось принятием русскими греческой веры. Кроме креста, священной книги и греческого епископа Владимир привез из Корсуня в Киев несколько греческих скульптур, которые, по преданию, украшали город до самого монгольского разорения. И вообще, сам дух греческой культуры оказался так притягателен, что кто-то из великих устроителей Русской земли, то ли Владимир, то ли его отец Святослав, основали, опять-таки как бы по примеру греков, русскую колонию на земле древнего Боспорского царства Тьмутараканское княжество. Оно служило как бы постоянным мостом, воротами Руси в греческий мир Тавриды. И продержались эти ворота открытыми более двухсот лет. Что же касается хазар, то они, в отличие от множества своих предшественников по временному господству над Крымом, сумели оставить здесь долгий след. Этот след и поныне живущие здесь караимы. Первоначально это было течение, секта в иудейской религии.
(А иудаизм в VIII — IX вв. н. э. был принят в качестве официальной религии в хазарском государстве — каганате. Как чуть позже христианство в Киевской Руси.) Потом, с течением времени, через века секта преобразовалась в народ с этим же именем. Караимы оставили след и в материальной культуре Крыма. Это кенассы — их молельные дома, которые существовали, да и существуют во многих старых крымских городах, живых и мертвых: Евпатория (Гезлев), Судак (Сутдейя), Старый Крым, Белореченск (Карасубазар), Чуфут-Кале и др. Но, с другой стороны, происходили медленные перемены и в самой античной Ойкумене. После распада Римской империи метрополией и гегемоном греческой Таврики стала Византия. Но и она то ослабевала, то усиливалась, то почти роняла из рук свое таврическое наследие, то вновь крепко схватывала его.
Во времена византийской мощи в Крыму разворачивалось грандиозное строительство. Так возникли клисуры длинные стены, заграждающие перевалы Внутренней и Главной гряды для защиты Херсонесской фемы (так теперь назывался греческий Крым) от нашествий степных кочевников. Их воздвигли в правление императора Юстиниана I Равноапостольного (VI в. н. э.). Тогда же появилась цепь приморских крепостей — исаров, для обороны ее с моря. Это были не укрепленные города, а скорее замки или сторожевые башни, может быть, форты: Алустон, Горзувиты (Гурзуф), Симболон Лимне (бухта Символов — Балаклава) и др. Сложная внутренняя жизнь огромной древней империи порой порождала мощные кровавые всплески. Тогда за ее пределы и на ее окраины выплескивались целые волны беглецов, спасавших свое право жить по-своему или просто жить. В VII в. одна из таких волн накрыла и Таврику. Это были последователи разгромленного тогда в империи религиозного течения иконопочитателей, как говорим мы теперь, диссиденты.
То есть, идейные противники победившего режима. И эти, видимо, не очень многочисленные люди (этакий «корабль мудрецов»), оставили глубокий след в духовной и материальной жизни Крыма. Они основали здесь так называемые пещерные монастыри: Георгиевский монастырь на скале Святого Креста под Балаклавой, монастырь Апостолов на Аю-Даге, Успенский под Чуфут-Кале, монастырь в Инкермане близ Севастополя и другие. Они стали не только своеобразнейшими, уникальными архитектурно-природными памятниками эпохи, но и центрами духовной и культурной жизни. Именно здесь иконопочитание, т. е. само греческое православие, смогло пережить гонения, сохраниться и потом победоносно вернуться в метрополию. Чтобы затем распространиться на окрестные народы, и в том числе — на Русь.
В 1239 г. Крым подпал под власть «великого» кочевого Царства — государства Чингизидов. Это совпало с очередным резким ослаблением, даже временным «полураспадом» Византии. К этому привела «помощь», которую оказали западноевропейские крестоносцы своим греческим единоверцам в их борьбе с наступающим исламом. И все пошло по порядку, обкатанному в течение многих-многих веков. Сначала монголы ограбили и обложили данью всех, кого не перебили. Без разбора — кипчаков, хазар, разноплеменных жителей Горного Крыма и греков. Потом золотоордынские наместники сообразили, что овец все-таки выгоднее стричь и доить, чем подряд резать. Пошли послабления портовым городам, в первую очередь Судаку и Феодосии. Хотя периодически монголы все же не могли удержаться от соблазна поосновательней ободрать слишком зажиревших, по их мнению, данников. Тем не менее эти города стали воротами Золотой Орды во внешний мир.
